Олеся Емельянова
Ворон и сорока
(басня)
На дубе вещий ворон восседал,
В молчании седые брови хмуря.
И мчалось время, зорких глаз не щуря,
Ему навстречу, как прибрежный вал.
И горизонт, ломаясь, исчезал,
Являя вместо дремлющего леса
Всё, что Хозяин Судеб прикрывал
От суетных ревнивою завесой.
Сражались рати, лик земли горел
И гасли в небе гордые светила...
На всё что будет, и на всё, что было
Провидец с безмятежностью смотрел.
Совет давал лишь тем, кто знать хотел
И должен был узнать еще до срока,
Что за великий жребий дан в удел
Ему рукой безжалостного рока.
А чуть пониже, громко стрекоча,
Шныряла ротозейница сорока.
Смотреть ей было недосуг далёко.
Чуть что увидит, тут же сгоряча
Давай крылами хлопать и кричать:
«Спасайтесь! Шишка падает! Нет, ветка!
Через минуту мышь пройдет опять!
А через две… На две я вижу редко…
Но, кажется… летят синичек пять!»
Мораль сей басни помнить всем пристало:
Способностей одних врожденных мало.
Они идут на пользу лишь тому,
Кто применить их может по уму.
В молчании седые брови хмуря.
И мчалось время, зорких глаз не щуря,
Ему навстречу, как прибрежный вал.
И горизонт, ломаясь, исчезал,
Являя вместо дремлющего леса
Всё, что Хозяин Судеб прикрывал
От суетных ревнивою завесой.
Сражались рати, лик земли горел
И гасли в небе гордые светила...
На всё что будет, и на всё, что было
Провидец с безмятежностью смотрел.
Совет давал лишь тем, кто знать хотел
И должен был узнать еще до срока,
Что за великий жребий дан в удел
Ему рукой безжалостного рока.
А чуть пониже, громко стрекоча,
Шныряла ротозейница сорока.
Смотреть ей было недосуг далёко.
Чуть что увидит, тут же сгоряча
Давай крылами хлопать и кричать:
«Спасайтесь! Шишка падает! Нет, ветка!
Через минуту мышь пройдет опять!
А через две… На две я вижу редко…
Но, кажется… летят синичек пять!»
Мораль сей басни помнить всем пристало:
Способностей одних врожденных мало.
Они идут на пользу лишь тому,
Кто применить их может по уму.
Изнемогая от тяжелых ран, К своим трущобам отступал Кабан. В чужие вторгся он владенья, Но был разбойнику отпор достойный дан, Как поднялось лесное населенье... Сороке довелось в ту пору пролетать Над полем боевых событий. И - кто бы ожидал такой сорочьей прыти! - Сорока, сев на ель, вдруг стала стрекотать: "Так, так его! Так, так! Гоните Кабана! Мне с дерева видней - он не уйдет далеко! Я помогу, коль помощь вам нужна. А вы еще разок ему поддайте сбоку!" - "Дивлюсь я на тебя. Ты только прилетела, - Сказал Сороке Воробей, - А трескотней своей, ей-ей, Всем надоесть уже успела!" - "Скажи, мой свет, - Сорока Воробью в ответ, - Что толку, если б я молчала? А тут придет конец войне - Глядишь, и вспомнят обо мне Да скажут где-нибудь: "Сорока воевала!.."
___________________________________________
Сороке выдали медаль. А жаль!
Сорока запросто к Орлу домой ходила (Что уж само собой довольно странно было, Хотя не нам судить О том, как Жить орлам, с кем дружбу им водить, Но в данном случае Сорока та была Подругой юности сестры жены Орла...). Орел, что в облаках над прочими парил И в силу этого от жизни оторвался, По прихоти жены с Сорокою общался, Ей лично лапку жал и с нею говорил. Сорока верещит, Сорока в курсе дел: Тот - свил себе гнездо, а этот - улетел... Орел в два уха слушает Сороку, А у нее любое лыко в строку: "Я слышала на днях, как Соловей поет. Подумать только, с кем концерты он дает: Как ночью на пруду заквакают лягушки, Он начинает вторить им с опушки..." - "Ну, а Скворец?" - "Ах, это ли певец! Сказать по совести, он только то и знает, Что каждую весну скворечники меняет..." - "Что скажешь про Дрозда?" - "Признаюсь, не тая, Как осень, так глядит в заморские края..." Сорока верещит без всякого стесненья - Орел о птицах формирует мненье...
__________________________________________________
Иной, что мнит себя на должности Орлом, Таких наушниц держит под крылом!
